Робкое дыхание - Страница 19


К оглавлению

19

Кивок Георгоса был столь же сух, как и его голос.

– Вот это больше похоже на того Леонидаса, каким я его знал и любил.

Сердце Иви дрогнуло, она взглянула на Георгоса внезапно затуманившимися глазами.

– Ты ведь любил его, правда?

– Очень.

– И он тебя тоже, Георгос.

– Надеюсь, что так, Иви. Очень на это надеюсь.

– Он был необычным человеком.

– Очень необычным.

– И его уже нет, – тихо заплакала она. – И ребенка его нет. Это несправедливо, просто несправедливо.

– Жизнь к нему не была справедлива, – с усталым вздохом согласился Георгос.

– Я так любила его.

– Да... я знаю.

– И никогда его не забуду.

– Да... знаю.

Горестные нотки в его голосе растревожили ее совесть. Он ведь тоже, страдает. Нельзя так раскисать. Леонидасу бы это не понравилось. Он ненавидел безотрадность во всяком ее проявлении. И ненавидел ненависть, сожалея, что люди не могут просто любить друг друга уже за то, что они люди.

Она протянула руку и взяла Георгоса за ту руку, которая была ближе к ней. От ее неожиданного прикосновения он вскинул голову.

– Георгос, не печалься. Во всем этом есть хоть одно хорошее – мы с тобой подружились. Смотри, сегодня я ни разу не заикнулась и совсем на тебя не сержусь.

Он смотрел и смотрел на нее, так пристально и так долго, что у нее начало мутиться в голове. И тут до нее дошло, в чем дело. У нее уже нет ребенка Леонидаса и причин привечать ее в их доме больше не существует. Дружба немного запоздала.

Она отдернула руку, острая боль тревоги кольнула ее в сердце.

– Что? Что случилось?

– Ничего...

– Не притворяйся передо мной, Иви. У тебя все на лице написано. Что тебя вдруг обеспокоило?

– Я подумала... подумала, что же мне теперь делать? – горестно призналась она. – Где я буду жить?

– Как где? По-прежнему в Павлиди-холле, конечно.

– И вовсе не «конечно» , Георгос. Больше нет причин жить у вас, больше нет причин быть твоей женой.

– Какую ерунду ты несешь! – Он встал и заходил по комнате, явно разволновавшись. Наконец остановился и поглядел на нее. Вчера ее бы затрясло от этой мрачной хмурости, но теперь она знала: Георгос совсем не такой, в шкуре волка жил ягненок, жесткая хватка скрывала нежное сердце.

– Мать из меня душу вытряхнет, если ты уйдешь от нас. И Эмилия с ней заодно. Ты осветила весь дом, Иви, словно весенний день после зимнего мрака. Ты не покинешь нас, я не позволю!

Иви не могла прийти в себя от этого неожиданного страстного взрыва.

– Когда ты совсем поправишься, можно подыскать тебе работу, – не останавливался он. – Или ты предпочитаешь поступить в университет? Ты успела сдать выпускные экзамены?

Иви кивнула, хотя ее школьные успехи не относились к предмету ее гордости. Ока бы справилась с экзаменами лучше, если бы почаще бывала в школе. Она пропустила больше занятий, чем кто-либо в их классе.

– Ну тогда порядок. Больше не мели чепухи насчет ухода из дома. Должно быть, считаешь меня бессердечным ублюдком, если вообразила, будто я вышвырну тебя в такое время. Имей ко мне сострадание, Иви, прежде чем предполагать подобное. А если Рита все узнает? Тогда за мою жизнь и ломаного гроша никто не даст.

Иви улыбнулась в ответ вялой улыбкой, окончившейся зевком.

– Я просто эгоист, – спохватился Георгос, – напустился на тебя, когда ты, должно быть, до смерти хочешь спать. А ты тоже, хороша – сказала бы, чтобы я заткнулся и убирался.

Ей удалось еще раз слабо улыбнуться.

– Заткнись и убирайся.

Он подошел и поцеловал ее в щеку.

– А теперь спи. И не тревожься. Я присмотрю за тобой. Я обещал брату...

7

– Какой-то сумасшедший дом! – воскликнула Рита. – Можно подумать, что Рождество завтра, а не через неделю. Все кинулись сюда покупать подарки. Наверное, стоило пойти в какой-нибудь торговый дом подальше от центра. Погляди, Иви, вон кафетерий и есть свободные столики. Давай немного посидим. Меня ноги больше не держат.

– И меня тоже, – согласилась Иви. – Вот уж не думала, что покупка фотокамеры для Георгоса станет проблемой и что они такие дорогие.

Иви с Ритой пробились к столику у стены и уселись, радуясь, что можно избавиться от пакетов и дать отдых усталым ногам. Официантка поспешила к ним, с облегчением услышав, что они хотят только кофе с мороженым.

– Что ты волнуешься о деньгах, Иви, – заметила Рита, когда официантка удалилась. – Разве Георгос не открыл на твое имя счет для ежедневных расходов?

– Открыл. Чековую книжку я надежно спрятала в ящик комода в спальне.

Рита нахмурилась.

– Звучит так, будто ты ее еще не открывала.

– Так оно и есть. А зачем? Все, что я только могла пожелать из одежды и косметики, Георгос уже купил. Все полки в моей ванной заставлены туалетными принадлежностями. Всякий раз, как мы с Алис идем в кино, она платит за меня, а ты всегда настаиваешь на том, чтобы заплатить за все, что мы едим и пьем по субботам.

Это стало для них своего рода традицией – проводить субботы вместе. Иногда они просто отправлялись в Ритину квартиру, чтобы съесть там ланч и пару часиков поболтать, но чаще Иви сопровождала Риту в ее хождении по магазинам. Она, по мнению Иви, была просто магазиноманкой.

– Нет, честно, Рита, мне просто неловко от той суммы, которую определил мне Георгос. Это куда больше, чем я думала, даже когда ждала ребенка. Может, попросить Георгоса забрать часть денег?

– Бог ты мой, да ни в коем случае! – встрепенулась Рита. – Он ужасно разозлится. Он обожает думать, что должным образом заботится о тебе. И ему бы хотелось, чтобы деньги ты тратила.

– Но не на то, чтобы ему же покупать рождественский подарок, – не сдавалась Иви. – Это как-то странно.

19